Форум » Немного правил » Информация по действующим лицам » Ответить
Информация по действующим лицам
Дженнаро Танкреди: Как вы уже поняли, если внимательно читали описание форума, игра ведется силами небольшого количества игроков, и потому многие, даже занимающие важное место в сюжете, персоналии не имеют полноценных анкет. Собственно, именно поэтому в данной теме представляются краткие сведения о таких действующих лицах (список будет дополняться по мере) 1. Неес фон Эзенбек. 44 года. Немец. Питомец Боннского, Гейдельбергского и Парижского университета. С местом и датой рождения Неесу, увы, не повезло - юность уроженца небольшого германского княжества пришлась на эпоху наполеоновских войн, и армии корсиканца железными потоками затопили рейнские, тюрингские и швабские земли. Едва повзрослевшему юноше пришлось пробираться к границе, защищая от превратностей войны сестру; Париж встретил их неласково - довелось обоим испытать и голод, и неустроенность чужаков, и "судей неправду..." но в начале 1820-х годов фройляйн фон Эзенбек стала госпожой Дон, а Неес познакомился с "гражданином Бономом", доживавшем последние дни в продуваемой всеми ветрами мансарде на Монмартре. Там он и узнал о грядущем Золотом Веке, проникся идеями сен-симонизма, и после официальной конфронтации с Мэтром, преподававшим тогда в Сорбонне, был исключен из рядов студентов. Связавшись с последователями Сен-Симона, карбонариями и прочими леворадикальными элементами, фон Эзенбек в короткие сроки достиг высокого положения в столичной венте "Общества Друзей Народа", и направил деятельность ее членов на собственные цели - он желает добиваться практического воплощения идей Сен-Симона, видя достижение Золотого Века в отказе от техногенного развития и возвращения к идиллическим допромышленным истокам, но при этом, что характерно, широко пользуется инновационными научными разработками для устранения тех, кого считает своими противниками. Совершенно не разборчив в стредствах. Невротик, одержимый мономанией, при всех своих призывах к убийствам и холодном фанатизме, просто панически боится вида крови и всего, что может ее напомнить. Отношения с противоположным полом у Нееса не сложились. Живет анахоретом. 2. Пеше д'Эрбенвилль. Бретонец. Потомственный роялист со всеми вытекающими. О судьбе его известно до обидного мало, поэтому мы предполагаем, что на момент действия ему около тридцати лет, то есть, юность его пришлась на эпоху Реставрации, когда 18-тилетний юноша прибыл в Париж, желая поступить в знаменитую Школу Хартий и стать историком, под влиянием трудов Рабба и Тьерри. Впрочем, он довольно быстро подпал под обаяние Мэтра, увидевшего в молодом человеке незаурядные способности "невидимки", порученца по связанным с наукой и противостоянием с фон Эзенбеком, делам. С 1822 начинается его официальная карьера в качестве чиновника Министерства образования, служащая лишь прикрытием. Очень скоро карбонарии распознали таящуюся в нем опасность, что привело к возникновению клеветнических слухов о работе его в полиции и многочисленным попыткам свести с ним счеты. Впрочем, как известно, все бретонцы немного сумасшедшие, а Пеше был сумасшедшим вдвойне, потому счастливо избежал покушений. Когда потребовалось войти в круг Венты и стать там "своим", он не задумываясь, согласился на заточение в Святой Пелагее по "Делу Девятнадцати", и был оправдан наравне с такими политическими убийцами, как Кавеньяк, в апреле 1831. Растущая популярность Пеше среди не до конца оскотинившихся сен-симонистов очень не понравилась Распаю, который теперь ищет случая очернить его и расправиться с гордым и аристократичным бретонцем; впрочем, Пеше благополучно переживет и июньское восстание, и кровавый бунт 1848-го года, став хранителем Фонтенбло. Мне почему-то хочется верить, что старость его была ясной и спокойной... факт вне списка Многие недобросовестные компиляторы вроде Инфельда до сих пор считают, что это Пеше убил Эвариста. Разумеется, данное утверждение прямых доказательств не имеет, и может считаться разве что ересью. 3. Виктор Дюшатле. Как есть мудак. С именем его - неясность. Мне приходилось встречать и вариант "Эрнест" (в википидии), и даже "Александр" (у Олди). У Инфельда он ходит безымянным, в "Прекюрсёр", единственной газете, давшей информацию по дуэли Галуа, он носит инициалы "В.Д.", что и позволило нам окрестить его Виктором. Биография его совершенно туманна, единственный четкий факт в ней - это та самая дуэль. По принятой нами версии, он - сын нормандского рабочего Жерома Дюшатле, не отличившийся особым образованием, и вступивший в ряды столичной Венты довольно молодым. (на 1832 год мы принимаем, что ему немного более 20-ти) Отличаясь беспринципным характером, он стал одним из лучших убийц и активно участвовал в Июньском восстании. Совестью не обременен совершенно, люто и бешено ненавидит аристократов, ученых, художников - всех, кто выделяется над общей серостью, считая их "эксплоататорами" и "кровососами", жалеет, что времена якобинского Террора прошли. Обладая известной изворотливостью, умудрился попасть в привилегированную камеру Сен-Пелажи в 1831 году и на небольшой срок, что заставляет предполагать его близость к руководству Венты. На описываемый момент - немаловажное лицо в "Обществе Друзей Народа". Естественно, отличный стрелок. Холодным оружием не владеет и ненавидит фехтование, как "причуду благородных". В общем, повторюсь, мудак. 4. Левейе. Еще более темная личность. Официальных доказательств его существования не обнаружено, упоминается у Инфельда. Мы восстановили его биографию следующим образом: учитывая, что в 1824 году он уже был достаточно взрослым, можно предположить, что родился он в 1795-97, и, по принятой у нас сюжетной линии, он - англичанин, с настоящей фамилией - Левэй. Подобно многим молодым людям его поколения, упустившим шанс сражаться против Наполеона, молодой Левэй устремился добровольцем в Иностранную Фалангу во время испанского мятежа Риэго, где и был ранен, в решающем сражении под Фигуэрецем. Там же его нашел фон Эзенбек, и предложил находившемуся вне закона инсургенту службу на сен-симонистов. Но Левейе оказался далеко не прост: являясь, в первую очередь, патриотом своей страны, он, по возращении в Париж, списался с Э.Бромгедом, главой Аналитического Общества, и стал своего рода "двойным агентом", ради чего ему пришлось фиктивно согласиться работать на Мэтра, и уже с 1824 года он вел свою игру, снабжая Аналитическое Общество новейшими публикациями по точным наукам и не гнушаясь для этого иногда и прямым воровством особо ценных гранок; впрочем, испытывая глубокое отвращение к убийствам после испанской кампании, Левэй не прибегал к насилию. 1830-й год принес ему повышение, и теперь он официально числится сотрудником мсье Жискэ (что нашло освещение у Инфельда). Умен, владеет стеганографией (ибо ведет переписку с Бромгедом под видом "Сары Джейн, в Ньюарк"), интересуется практическим применением электричества, именно он сконструировал взятые Мэтром и "невидимками" на вооружение La force'ы хотя специальных знаний не имеет. Холост, детей нет (хотя у Инфельда, кажется, упоминается сын в том же 1824 году, но мало ли что у того Инфельда). Дальнейшая судьба Левейе после мая 1832 года неизвестна, так что простор для воображения имеется. 5. Милон. Слуга Танкреди. На вид около 35 лет, но точную дату рождения не знает даже он сам. Скажу по секрету, является ну очень дальним родственником своего хозяина, из крайне захудалой ветви рода, потерявшей дворянский титул еще во время Тридцатилетней войны. Родился неподалеку от Мустье, в крохотной деревушке Кани. Сам Милон - нежеланный, внебрачный сын юной молочницы, был выброшен в канаву при рождении, и погиб бы, если б его не нашла недавно ощенившаяся савоярка, потомство которой утопили пастухи, и не приволокла под крыльцо хозяевам. Те, будучи людьми богобоязненными, отдали младенца в приют, основанный отцами-иезуитами. Выжить в таком заведении - немалый подвиг для ребенка, но Милон родился крепким и сильным, а собачье молоко, которое стало первым его напитком, как говорили надзиратели, придало мальчику жестокость и скрытность. Он по праву сильного отнимал еду у остальных сирот, завоевывал самые теплые лежанки и уголки у печки, и потому хорошо рос, к десяти годам став крупным и мощным, как тринадцатилетка. В учебе Милон не блистал, но пристрастился к чтению, что умудрялся сохранять втайне от учителей. Особенно его интересовали книги по алхимии, анатомии и токсикологии, что и побудило юношу, достигшего четырнадцатилетнего возраста, удрать из монастыря, дабы поступить в Монпелийский Университет. Естественно, "Ивана, родства не помнящего" принимать туда никто бы не стал, потому Милон решился на первое в своей жизни преступление - убийство студента третьего курса, возвращавшегося с вакаций. Его документы и деньги дали возможность Милону проучиться полтора семестра, но обман раскрылся, и юноше пришлось бежать. Какое-то время он работал учеником пожилого таксидермиста и бальзамировщика в предместье, от которого также многому научился, но оставаться просто подмастерьем, чтобы в дальнейшем наследовать убыточное дело хозяина не пожелал, и отправился в Тулузу, устраиваться прозектором в местный анатомический театр. Там Милон, позабыв о прошлых неудачах, тихо и мирно проработал пять лет и, казалось, для него настали спокойные дни, как вдруг... Его пылкий роман с танцовщицей из бродячего цирка оказался сокрушительно неудачным: красавица жестоко посмеялась над застенчивостью и неопытностью поклонника, и в ту же ночь Милон убил ее. Полиция была поражена хладнокровной жестокостью и препараторским мастерством убийцы, удалившего жертве сердце и ягодичную мышцу; в дальнейшем это стало своеобразным "фирменным знаком", "почерком" убийцы, на счету которого к моменту поимки (1830 год), оказалось немногим более тридцати жертв, все - девушки самых разных профессий и социального статуса, но сходной внешности - высокие, черноволосые и большегрудые. Процесс, проходящий в Дине, был широко освещен прессой, что и пробудило интерес у молодого анатома Танкреди, проводящего вакации в фамильном замке в Рье. Судьба Милона взволновала его чрезвычайно и, употребив все свое влияние и немалые средства, видам сумел выкупить его жизнь. Милон, проникшись угрюмой бульдожьей преданностью, остался при нем в качестве слуги, и последовал в Париж за анатомом. От природы крепкий и сильный, Милон ростом выше среднего, и притворяется нарочито неуклюжим, но проницательного наблюдателя это обмануть не может - он видит отличные мускулы Милона, гармоничное сложение и хорошую осанку. Волосы, темно-рыжие и грубые, как медная проволока, он не стрижет, позволяя лохмам падать на плечи. Черты лица правильны, но резки и невыразительны, глубоко посаженные глаза тускло-голубого цвета, кожа раньше имела золотистый загар человека, проводящего большую часть времени на открытом воздухе, но после переезда в Париж вернулась к более светлому оттенку. Не скрывает тягучего провансальского акцента. Познания Милона разнообразны, но бессистемны - он почти не умеет писать, но неплохо читает, в том числе на латыни и древнееврейском, на удивление хорошо смыслит в алхимии и анатомии, разбирается в ядах и антидотах, но при этом совершенно равнодушен к точным наукам, искусству и литературе. 6. Стэфани-Фелиси Потэрен дю Мотель. около 20-25 лет, точных данных по возрасту нет. Ну что сказать о ней, кроме плохого? Matratzenschön, она и есть Matratzenschön. Дочь заштатного врача лечебницы Фолтрие (кстати, сотрудничавшего с полицией), соответственно Жан-Луи Огюстена Потэрен дю Мотеля, она не хотела довольствоваться своим положением, а поскольку на выгодное замужество рассчитывать не получалось, мадмуазель стала приторговывать своим телом, пока не обнаружила, что работать сексоткой на жандармов гораздо более непыльно. Попадавшие в больничку арестанты, стосковавшиеся по женской ласке, охотно рассказывали отзывчивой красотке все, что хотели знать ее работодатели, а в свободное время она все так же охотилась на кавалеров (по нашей версии, одним из них был небезызвестный Жирарден), сколачивая капиталец. В принципе, таких, как Стэфани, в Париже было порядочно, и ей бы ни за что не войти в историю, если бы не зловещая роль, которую эта Matratzenschön сыграла в судьбе Эвариста Галуа. Итак, 16 марта 1832 года, из-за эпидемии холеры (и по ходатайству Мильн-Эдвардса, в нашей версии), Эварист был переведен из Сен-Пелажи в лечебницу Фолтрие на ул.Лурсин, под надзор полиции. Там мальчика тут же взяла в оборот мадмуазель Потэрен, и нет ничего удивительного, что не имевший прежде отношений с женщинами, он влюбился вот в эту Matratzenschön, с нежной страстью юного и чистого создания. Он оставался в лечебничке до 29 апреля, и, выйдя оттуда, продолжал встречаться со Стэфани. Сохранилось два письма к ней, в которых можно прочесть его искреннюю любовь и ее хамское равнодушие. Развязка наступила около 20 мая, во всяком случае 25 числа Эварист уже пишет Огюсту Шевалье о полном крушении своих надежд. Одним из ухажеров и сослуживцев Стэфани по сексотному делу был уже упоминавшийся тут В.Дюшатле, вызвавший Эвариста на дуэль по формальному обвинению в ухаживании за вот этой вот Matratzenschön. Что характерно, полную фиктивность данного вызова подчеркивает факт абсолютной безразличности Дюшатле к мадмуазель Потэрен; в дальнейшем, по матчасти она вышла взамуж не за абы-кого, а за профессора Сорбонны Оскара-Теодора Баррьё (это 1840 год), что как бы о многом свидетельствует. Везет Matratzenschön'ам, блин поминальный!
Ответов - 0
полная версия страницы