Форум » и духовная... » Публицистика эпохи » Ответить
Публицистика эпохи
Дженнаро Танкреди: Июльская революция 1830 г. знаменовала собой победу буржуазии над дворянством. Плодами этой революции воспользовалась в первую оче-редь и главным образом финансовая аристократия. Монархия, испыты-вавшая острую финансовую нужду, находилась в сильнейшей финансо-вой зависимости от этой верхушки буржуазии, и сам король Луи-Филипп, крупнейший лесовладелец и финансист, делал все для укрепления ее гос-подства. Этот «король-буржуа», находившийся во главе «акционерной компа-нии», грабившей Францию, очень скоро сделался постоянным персона-жем газетных карикатур и анекдотов, появляясь то в образе разжиревшего буржуа, то в облике глупого и толстого карнавального быка. Реакцией пра-вительства был резкий поворот в сторону репрессивных мер. Если через неделю после Июльского восстания были освобождены журналисты, осуж-денные ранее за «политические преступления в печати», то еще через два месяца, в ноябре 1830 г. вышел закон, который гласил: «Всякое выступле-ние против королевской чести и правового порядка трона; против приви-легий, которыми наделен король великой французской нации и одобрен-ной им Конституционной Хартии, которой он присягнул; против консти-туционных властей, неприкосновенности личности, прав и власти Палаты депутатов — будет караться тюремным заключением от 3-х месяцев до 5-ти лет и штрафу от 300 до 6000 франков»1. Следующий закон, от 14 декабря 1830 г. обязывал управляющего газе-той располагать «полной залоговой суммой, записанной на его собствен-ное, частное имя». Наконец, закон от 8 апреля 1831 г. вводил в действие более быструю процедуру рассмотрения в судах дел о преступлениях в печати. Однако к этому времени рост числа газет и их тиража, вызванный ре-волюционным подъемом, уже успел вселить в журналистов веру в свои силы. Всего при Июльской монархии выходило около 700 газет и журна-лов — вдвое больше, чем при Реставрации, а их тираж вырос более чем на треть. Они довольно резко выступали против действий правительства и тут же становились жертвами репрессивных законов. К концу 1832 г. число процессов, возбужденных правительством про-тив газет, достигло 411. Но 143 из них были вынесены приговоры в общей сложности на 65 лет тюрьмы и 350 тыс. франков штрафа. Журналисты возглавляемой Арманом Маррастом газеты «Трибюн» с 1831 по 1833 г. были привлечены к суду 111 раз и осуждены в обшей сложности на 49 лет тюрьмы и 157630 франков штрафа. Один из владельцев «Фигаро» — Пуатвеи Сент-Альм — получил персонально шесть лет тюрьмы и около 10 тыс. франков штрафа. В январе 1834 г. была введена система предварительного разрешения для разносчиков и уличных продавцов газет, а «сентябрьские законы» 1835 г. еще более расширяли список наказуемых действий, устанавливали пред-варительную цензуру на все виды иллюстраций, более чем вдвое увеличи-вали сумму предварительного залога. Правительство как бы забыло, что поводом для восстания 26 июня 1830 г. послужили королевские ордонан-сы, отменявшие свободу печати. В этих условиях большие возможности для оказания влияния на прес-су получают биржевики. Через них правительство подкупало ту прессу, которая вела себя достаточно осторожно, чтобы не быть запрещенной. Постоянные правительственные субсидии получала, например, «Журналь де деба»2 — орган орлеанистской буржуазии, а позднее и сохранявшая видимость независимости «Пресс» Эмиля Жирардена. В группу газет, с оговорками поддерживавших Луи-Филиппа, входили также «Конститюсьонель» — орган умеренного крыла орлеанистов, «Сьекль» — орган т.н. династической оппозиции, «Курье франсе», «Тан» и немногие другие. Лагерь же оппозиции был более широким, хотя и крайне пестрым. Справа против Орлеанов выступали крупные легитимистские газеты «Котидьен» и «Газетт де Франс», слева — многочисленный отряд сатирических газет с литературным уклоном, среди которых выделялись своей колкостью «Шаривари», «Корсер», «Каррикатюр». В рядах умеренной оппозиции наиболее заметной была «Насьональ», в которой также сотрудничал Mapраст. Но при всей их численности (17 ежедневных газет в Париже), поли-тической активности, а в какой-то мере и реальному влиянию на события в жизни страны, каждая из этих газет оставалась, взятая в отдельности, довольно скромным изданием с узким кругом читателей, небольшим ти-ражом и ограниченным распространением. Даже наиболее крупные m них едва достигали тиража в 10 тыс. экземпляров и лишь одна «Конститюсьонель» имела в 1831 г. тираж 23 тыс., что превышало суммарный тираж всех 32 провинциальных ежедневных газет. Остальные парижские ежед-невные газеты (кроме «Конститюсьонель») составляли в сумме тираж около 62 тыс. экземпляров. Это были, как правило, четырехстраничные выпуски, каждая полоса которых размером 33x40 см. имела четы-ре колонки. Можно сказать, что технические и экономические масштабы прессы не соответствовали той роли, которую она призвана была играть в полити-ческой борьбе, к которой нарастающий интерес проявлял все более широ-кий круг «заинтересованных» граждан Франции, пресса нуждалась в ре-форме и она получила ее, вполне в духе своего времени: в первую очередь это была финансовая реформа и автором ее был человек своего времени. Эмиль де Жирарден был порождением мира финансистов и деловых лю-дей, не обремененных тяжестью политических принципов.
Ответов - 3
Дженнаро Танкреди: "Пресса создала два правительства: правительства 1830-го и 1848 годов",— писал известный французский мемуарист Ипполит Кастиль 1. Мысль Кастиля, неприемлемая по своему историческому содержанию, интересна как отзвук представлений современников Июльской монархии о могуществе периодической печати. 1 См. Н. Сastille. Les hommes et les moeurs en France sous la regne le Louis-Philippe. P., Henetton, 1853. 79 "Четвертая сила в государстве", "Власть против власти" — подобные формулы в применении к прессе встречаются и у других французских авторов 30—40-х годов XIX столетия. Многие факты подтверждают действительно выдающуюся роль прессы в общественной жизни Франции того времени. Как известно, газеты "Насьональ", "Тан", "Трибюн" и др., опередив парламентскую оппозицию, первыми выступили с протестом против ультрареакционных ордонансов 25 июля 1830 г., опубликование которых было ближайшим поводом для начала Июльской революции. Правление Луи-Филиппа Орлеанского характеризовалось невиданным ростом периодики. Библиографические справочники позволяют установить, что на протяжении его восемнадцатилетнего правления во Франции выходило более 700 названий газет и журналов — количество, вдвое превышавшее число периодических изданий при Реставрации. Лагерю господствовавшей после 1830 г. буржуазно-охранительной печати противостоял теперь пестрый по оттенкам положительных доктрин, но воинствующе антиорлеанистский и чрезвычайно многочисленный отряд органов демократической оппозиции. Впервые в истории национальной печати появляются в ту пору периодические издания, выпускаемые рабочими организациями. Расцвет периодической печати во Франции в эпоху Июльской монархии привлекал тогда внимание всей Европы. Его отмечали русские "Отечественные записки" 2 и консервативный английский журнал "Форин Квотерли Ревью". Но о причинах расцвета журналистики в стране, которая в муках народной нужды, в огне революционных мятежей, в напряженных идейных исканиях шла от второй революции к третьей, современники судили по-разному. Жанен, например, пытался отнести успехи французской прессы за счет общего "процветания" Франции при "короле-гражданине" и его, якобы, прогрессивного законодательства о печати 4. В действительности же, государственная политика Июльской монархии в области прессы, основанная на громадных денежных залогах для издателей газет, на кабальной системе штрафов и налогов, удушающих необеспеченную материально демократическую печать, была благоприятной лишь для ловких, политически-беспринципных дельцов от журналистики типа Эмиля де Жирардена — одного из самых популярных буржуазных газетных деятелей того времени. Даже та ограниченная, "сообразованная с законами" "свобода печати", которую гарантировала Хартия 1830 г., была вскоре фактически уничтожена правительством. На восстания и бунты 30—34-х годов "династия денег" ответила мерами открытого террора против демократической прессы. 2 См. "Отечественные записки", 1842, т. XX, кн. I—II. 3 См. "The Foreign Quarterly Review", 1843, January. 4 См. Jules Janin. Varietes litteraires. Bruxelles, s. d. 80 Судебные преследования, аресты, избиения, тюрьма стали постоянным уделом передовых журналистов 5. Наиболее свирепый удар по демократической периодике, приведший к запрещению самых революционных ее органов, нанесли так называемые "сентябрьские законы" 1835 г., которые, по существу, оставались в силе до конца Июльской монархии. Однако это был не только мрачный, но также героический и эпохальный этап в истории прогрессивной французской печати. Подлинной причиной широкого развития демократической прессы при Луи-Филиппе явилось мощное освободительное движение тех лет, необходимость им руководить и активно защищать демократию от все более дававшей себя знать антинародной и антинациональной тактики буржуазной монархии. Органы французской демократии, и, в первую очередь, наиболее сильная в начале царствования левореспубликанская периодика, выполняли эти задачи с большим рвением, мужеством и блеском. Невзирая на цензурные и полицейские репрессии, на отсутствие денежных средств, вместо газет и журналов, которые вынуждены были закрыться, неизменно возникали новые легальные, а иногда и подпольные издания. Судебные процессы деятелей демократической печати, на которых с пламенными речами выступали видные республиканские адвокаты, а порой и сами обвиняемые, превращались в сенсационные разоблачения правящей клики, в пропаганду революционных идей, получали широчайший общественный резонанс. Но главной особенностью и заслугой прессы этого рода являлась ее живая связь с народом и с практикой политической борьбы. Республиканские общества и ассоциации еще в начале 30-х годов добились создания широкой сети газет своего направления в промышленных центрах провинции, посылали для организации этих изданий крупнейших партийных деятелей, которым приходилось работать на местах в трудных условиях 6. Уже тогда республиканская печать департаментов насчитывала многие десятки названий и пользовалась большой популярностью среди простонародного населения. Стесненные материально, демократические издательства выпускали газеты небольшими тиражами 7. Но число читателей газет было значительно большим, чем число их подписчиков. Беднейшие слои города и деревни пользовались газетой в кафе, в кабачке, на улице; один и тот же экземпляр прочитывался часто не менее сотни раз. 5 См. A. Germ a in. Martirologe de la presse. P., 1861; George Weill. Le Journal. Origines, evolution et role de la presse periodique. P., 1934; Max Hubert. Die Satire in der franzosischen Publizistic unter besonderer Beriicksichtigung des franzosischen Witzblattes. Miinchen, 1934; Raymond Manevy. La presse (rancaise de Renaudot a Rochetort. P., Foret, 1958; Irene Соllins. The Government and the Newspaper Press in France 1814—1881. Oxford University Press, 1959, и др. 6 В организации республиканской прессы Парижа и департаментов принимали активное участие Улисс Трела, Франсуа Распайль, Годфруа Кавеньяк, Антони Type и др. 7 См. об этом: Jean-Pierre Aguet. Le tirage des quotidiens de Paris sous la Monarchic de Juillet. "Revue Suisse d'Histoire", 1860, v. 10, N 2. 81 Газеты распространялись с помощью специальных разносчиков, так называемых "crieurs", за которыми постоянно охотилась полиция. Республиканские издательства устраивали коллективные читки особенно важных номеров своих изданий, раздавали их бесплатно. В помощь газетной пропаганде те же издательства выпускали всевозможные брошюры и листовки, которые легче проникали в массы; проще обходили цензурные рогатки.
Дженнаро Танкреди: К началу 1820-х годов во французской журналистике сложился следующий баланс сил, исходя из проправительственной или антиправительственной ориентации того или иного периодического издания. На стороне правительства выступали, с совокупным тиражом в 14300 экземпляров: "Le Journal de Paris" ("Газета Парижа") (тираж - 4175 экземпляров), "L’Etoile" ("Звезда") (тираж - 2750), "La Gazette" (тираж - 2370), "Le Moniteur" ("Монитер") (тираж - 2250), "Le Drapeau blanc" ("Белое знамя") (тираж - 1900), "Le Pilote" ("Пилот") (тираж - 900). В оппозиции оказались: "Le Constitutionnel" ("Конституционалист") (тираж - 16250), "La Quotidienne" ("Повседневная жизнь") (тираж - 5800), "Le Courrier francais" ("Французский вестник") (тираж - 2975), "Le Journal de Commerce" ("Газета коммерции") (тираж - 2380), "L’Aristarque" ("Аристарх") (тираж - 925), общим тиражом 28300 экземпляров. Количественное преимущество оппозиционной прессы отмечал Стендаль, писавший, что "в каждой деревне корчмарь читает "Le Constitutionnel", в то время как "Le Journal des Debats" читают лишь в замках" (188. С.191). Роялистскому правительству удалось, благодаря цензурным хитросплетениям, на некоторое время изменить соотношение сил в свою пользу (44000 против 12500), однако ситуация стала иной в связи с новой позицией редактора "Le Journal des Debats". Бертеновская "Le Journal des Debats", поддерживавшая монархическое правительство до 1824 года, перешла в резкую оппозицию после смещения Ф.Р.Шатобриана с министерского поста, добавив свой тираж в 13000 экземпляров в общее количество недружественных власти изданий. Ф.Л.Бертен, близкий друг Ф.Р.Шатобриана и монархист по убеждению, счел себя оскорбленным и опубликовал в "Le Journal des Debats" статью, в которой так охарактеризовал взаимоотношение власти и независимой прессы: "Политика нынешнего правительства оскорбляет чувства французской нации … Конституционная монархия чтит общественные свободы; она видит в них опору монарха, народа и законов. У нас под представительным правлением разумеют нечто совсем иное. Составляется компания (или даже - конкуренции ради - две соперничающие компании) для подкупа газет. На неподкупных редакторов без зазрения совести подают в суд; их надеются опорочить с помощью скандальных процессов и обвинительных заключений. Так как порядочным людям эта возня претит, для защиты роялистского министерства нанимают пасквилянтов, некогда поливавших грязью королевское семейство. Дело находится всем, кто служил в старой полиции и толпился под дверью императорских покоев; так у наших соседей капитаны вербуют матросов в кабаках и притонах. Каторжники, именуемые свободными литераторами, подвизаются в пяти-шести купленных с потрохами газетах; их-то писания и именуются на языке министров общественным мнением" (144. С.348). Попытка возврата к абсолютизму и подавлению основных общественных свобод вызвала ответную реакцию из лагеря оппозиции, подвергшей резкой критике правительство. Власть явно не поспевала за изменявшимися настроениями в обществе, пытаясь привычными методами контролировать ситуацию. Не помог и приход к власти в 1828 году министра Ж.Б.Мартиньяка с его идеей объединить ультрареакционеров и либералов. Одним из идеологов либерализма стал Бенжамен Констан (1767-1830), постулировавший верховенство свобод индивидуальных и настаивавший на принципе народного суверенитета. В своем главном труде – "Курс конституционной политики" (1818-1820) – под "индивидуальными правами" он подразумевал свободу личности, суд присяжных, свободу совести, неприкосновенность собственности и свободу печати. Идеологически близкой к концепции Б.Констана оказалась группа "доктринеров", возглавляемая Франсуа Гизо (1787-1874), сторонником английской конституционной монархии, при которой "король устанавливал бы четвертую власть" (150. Т.4.С.80). 1 февраля 1820 года Франсуа Гизо и его группа создали газету "Le Courrier" ("Курьер") для того, чтобы обеспечить трибуну для выступлений тем, кто после исчезновения "L’Archives philosophiques" ("Философский архив") остались без собственного издания. Время для начала издания было выбрано весьма удачно - период максимальных цензурных послаблений. Газета заняла жесткую "доктринерскую" позицию, выступив против направленности газет правых. К редакторству был приглашен Г.Верморель, но не смог удержать уровень заявленного издания, что привело к падению интреса со стороны читателей. Тогда газета поменяла название на "Le Courrier francais" ("Французский курьер") и при Бенжамине Констане стала восприниматься как защитница либеральных идей. Политический кризис пришелся на 1830 год с приходом министерства Жюля-Армана Полиньяка, когда Карл X решил полностью подавить свободу слова. Оппозиция стала создавать новые печатные органы. Уже в первые дни января 1830 года Адольф Тьер, Огюст Минье и Арман Каррель, неудовлетворенные неактивной позицией "Le Constitutionnel", основали газету "Le National" ("Националист"), во многом ставшей катализатором происходивших событий. 25 июля в газете "Le Moniteur" были опубликованы шесть "Ордонансов" Ж.-А.Полиньяка, послужившие началом Июльской революции 1830 года. В "Замогильных записках" Ф.Р.Шатобриан вспоминал: "Я развернул "Монитёр" и, не веря своим глазам, прочел официальные сообщения. Еще одно правительство в здравом уме и твердой памяти решило спрыгнуть с башни собора Парижской Богоматери! <…> Пресса - новая стихия, невиданная прежде сила, пришедшая в мир недавно; это слово, ставшее молнией, это социальное электричество. Разве в вашей власти уничтожить ее? Чем сильнее вы будете притеснять ее, тем скорее произойдет взрыв. Следовательно, вам необходимо примириться с прессой, как примирились вы с паровой машиной. <…> Первый ордонанс упраздняет почти полностью свободу печати; это - квинтэссенция всего, что вынашивалось в течение полутора десятка лет в недрах тайной полиции" (144. С.401-402). Ордонансы, уничтожавшие свободу прессы, вызвали бурную негативную реакцию как со стороны журналистов, так и всего французского общества. Адольф Тьер, опровергая тезис бывшего министра А.Е.Ришелье о том, что "журналистика - это всеобщее развращение" (188. С.200), опубликовал 26 июля в газете "Le National" статью, ставшую своеобразной декларацией парижских газетчиков о неподчинении власти. Под текстом статьи-манифеста поставили подписи около 40 редакторов ведущих парижских изданий ("Le Constitutionnel", "Le Globe", "Le Temps" ("Время"), "Figaro", "Le Journal de Paris"), и, не случайно, события 27 июля, завершившиеся вооруженным восстанием, иногда называют "революцией журналистов". "Карл Х поспешил взять свои указы обратно, снял наиболее одиозных министров, но было поздно. Временное правительство, состоявшее из ведущих журналистов и депутатов, приняло решение передать королевскую власть Людовику-Филиппу Орлеанскому, не претендовавшему на абсолютную власть. Начался период Июльской монархии и была принята новая Конституционая хартия, в которой было записано, что "цензура не может быть никогда восстановлена" (90. С.40-41). Пришедший к власти Луи Филипп не только внес поправку об отмене цензуры, но объявил амнистию журналистам, обвиненным по политическим мотивам. Поэтому первые годы Июльской монархии были отмечены небывалой активностью французской прессы. Выборная реформа удвоила число избирателей, что увеличило количество "голосующих граждан", интересующихся как политикой, так и прессой. Для прессы этот факт означал рост тиража, о чем свидетельствует следующая статистика. Средний тираж парижских газет за 1830 год составил 60 998 экземпляров. В марте 1831 года тираж возрос до 81 493 экземпляров, то есть на одну треть. Особенно этот рост затронул газеты левой ориентации: тираж "Le Constitutionnel" вырос с 18 622 экземпляров до 23 333, "Le Courrier" с 5 491 до 8 750, "Le Temps" с 5 150 до 8 500, "Le National" с 2 321 до 3 283. В целом тиражи выросли у всех изданий: "Le Journal des Debats" продававшие 11 715 экземпляров, увеличили продажу до 14 700, "La Gazette de France" имела вместо 9 801 экземпляров в 1830 году 12 400 экзепляров в 1831. Следовательно Июльская революция принесла видимую коммерческую пользу как левым, так и правым и центристским изданиям. Однако вскоре оказалось, что диалога власти и прессы вновь не получилось. Вместо диалога начались судебные преследования журналистов. В период 1831-1832 годов имело место более 400 судебных разбирательств по поводу периодической печати. Журналисты из лагеря оппозиции были приговорены по решению суда в общей сложности к 65 годам тюремного заключения и к уплате 350 000 франков штрафа.
Дженнаро Танкреди: Пища духовная Средний тираж парижских газет за 1830 год составлял 60 998 экземпляров. В марте 1831 года тираж возрос до 81 493 экземпляров, то есть на одну треть. Особенно этот рост затронул газеты левой ориентации: тираж "Le Constitutionnel" вырос с 18 622 экземпляров до 23 333, "Le Courrier" с 5 491 до 8 750, "Le Temps" с 5 150 до 8 500, "Le National" с 2 321 до 3 283. В целом тиражи выросли у всех изданий: "Le Journal des Debats" продававшие 11 715 экземпляров, увеличили продажу до 14 700, "La Gazette de France" имела вместо 9 801 экземпляров в 1830 году 12 400 экземпляров в 1831. Следовательно, Июльская революция принесла видимую коммерческую пользу, как левым, так и правым и центристским изданиям. В рядах умеренной оппозиции наиболее заметной была «Насьональ», в которой также сотрудничал Mapраст. При всей их численности (17 ежедневных газет в Париже), политической активности, а в какой-то мере и реальному влиянию на события в жизни страны, каждая из этих газет оставалась, взятая в отдельности, довольно скромным изданием с узким кругом читателей, небольшим тиражом и ограниченным распространением. Даже наиболее крупные из них едва достигали тиража в 10 тыс. экземпляров и лишь одна «Конститюсьонель» имела в 1831 г. тираж 23 тыс., что превышало суммарный тираж всех 32 провинциальных ежедневных газет. Остальные парижские ежедневные газеты (кроме «Конститюсьонель») составляли в сумме тираж около 62 тыс. экземпляров. Это были, как правило, четырехстраничные выпуски, каждая полоса которых размером 33x40 см. имела четыре колонки. Новой тенденцией в развитии европейской периодической печати 1830-х гг. стало освоение читательской аудитории, состоящей из беднейших слоев населения. Этот многочисленный отряд читателей, не очень грамотный, с невзыскательным вкусом, обитал в крупных городах и оставался неохваченным влиянием прессы по ряду причин. С одной стороны, газеты и журналы были недоступны таким читателям ввиду дороговизны, с другой стороны, специфическая читательская аудитория требовала особенного, более понятного ей языка журналистской продукции, а также не очень сложных для восприятия тем развлекательного и сенсационного характера. Выпуск дешевой периодики, доступной малоимущим читателям, стал выгоден издателям в результате изобретения паровой печатной машины и удешевления типографских расходов. Появление "penny press", то есть изданий определенной направленности, продаваемых по максимально низкой цене, стало значительным явлением в развитии журналистики и отразило общую тенденцию развития культуры в сторону массовости. Прошли времена "персонального журнализма", и для достижения успеха на читательском рынке требовался целый штат репортеров и редакторов, работающих на постоянной основе Основной задачей для подобного типа прессы стало получение так называемой scoop, то есть сенсационной новости, опубликованной до ее появления в других газетах. На получение таких новостей тратились огромные суммы, но возрастающие тиражи окупали расходы. Непроверенная информация часто попадала на страницы "penny press", снижая достоверность газет в целом. Политические передовицы отличались воинственностью тона, трескучей риторикой и не всегда корректными выпадами в адрес оппонента. Сенсационность в отборе новостей приводила к искажению реального положения дел в стране. Факты в большинстве своем подавались с точки зрения оптимизма, и желаемое часто выдавалось за действительное и уже свершенное, Однако доверие к печатному слову было велико, и влияние газет было несопоставимым с нынешним. Для многих читателей газета была единственным источником получения информации из внешнего мира, учебником и руководством в культурном и политическом пространстве быстро меняющейся эпохи. Лидером французской "penny press" был Эмиль Жирарден, уловивший тенденции развития современной ему журнальной политики. Он начинал с выпуска журналов мод - в 1828 г. он основал "Le Voteur", a на следующий год стал издавать "La Mode" (1829-1854). Журнал "La Mode" вначале выходил как чисто великосветский журнал. Вскоре Жирарден придал ему черты политического издания, но сохранил раздел мод с картинками из жизни высшего света, учитывая интересы сложившегося круга читателей. Самый успешный издательский проект Жирардена - основание им в 1836 г. новой политической газеты "La Presse", подписная цена которой (40 франков) была вдвое ниже всех других подобных изданий. Жирарден верно рассчитал, что при большом числе подписчиков объявления будут печататься в его газете и плата за них покроет низкую подписную цену. Местом заключения для журналистов в основном была тюрьма Сент-Пелажи, директор которой относился к "своим" политическим заключенным с некоторым почтением. Шарль Филипон, редактор газеты "La Caricature" и король политической карикатуры, попав в эту тюрьму в 1832 году, встретил в ней целую компанию коллег - редактора газеты "La Tribune" А.Марра, рисовальщика О.Домье и других. В тюрьме Сент-Пелажи Ш.Филипон и разработал проект создания знаменитой карикатурной газеты "Le Charivari" ("Кавардак"). Многие журналисты-заключенные хлопотали о переводе из тюрьмы в клинику душевнобольных доктора Пинеля. Об этой эпидемии "безумии" в своих мемуарах вспоминал префект парижской полиции Жиске: "Хотя ожесточенные нападки газет должны были бы внушить мне мстительные чувства, я не раз оказывал услуги журналистам! Большинство из тех, кто был осужден на более или менее длительные сроки, судили обо мне не так, как меня описывали их же газеты, а поэтому обращались ко мне с просьбой о переводе в лечебный корпус. И я старался дать такое разрешение всем, кто о нем просил, а именно: Каррелю – редактору "National", Баскану – редактору "Tribune", Филипону – редактору "Caricature", Нюжану – редактору "Revenant", Бриану – редактору "Quotidienne", Бенару – издателю "Cancan", Шарлю Морису – редактору "Courrier de Spectacle" и многим другим"
полная версия страницы